Город и деревня
Этот текст написан 4 года назад в пандемию. Он про город. Город, как агрессивную и токсичную среду для воспитания детей.
Июль 2020.
Ирина с Настей в Москве,
мы с сыном в Алексеевке.
…
Паша на стажировке в лаборатории эмбриологии и генетики обидел ребят столичной небрежностью и высокомерием. Мне наставник вечером рассказал.
— Пап, а почему ты мне ничего не сказал в тот же день? Ты же расстроился сильно. И на следующий день не сказал. А только через неделю, когда стажировка закончилась?
— Да мы с тобой до этого два раза уже «говорили». И стыдно тебе было. Один раз даже до слез. А тут я на стену готов был лезть, потому что дошло — мои слова не работают. Привычка сильнее. Понял, что ты сам теперь должен с собой начать «говорить». Спросить себя, почему у папы настроение в хлам? Он знает или не знает? Да знает же. А почему тогда молчит? Он же меня б прибил раньше за такое… С тобой, Паш, начлаб на следующий день поговорила об этом? Причем жестко. И ты ж услышал ее? И исправил. И делами показал, что меняешься. Получается, что правильно я сделал, что не пришиб тебя сразу.
...
Отвечаю за огромные коллективы. За развитие молодежи. А со своими детьми справиться не очень получается.
Из пятилетней вертихвостки с явными задатками яркого лидера вырастает тургеневская интровертированная барышня, а из тихони и гиперчувствительного мальчика к 15 годам появляется дерзкий, самоуверенный, местами высокомерный детина.
Какие причины лежат в основе этих трансформаций? Что их ждет в будущем? Как помочь, поддержать и не сломать? Иногда руки опускаются от аховой родительской недееспособности. Только и остается, что на Божью помощь уповать.
А если еще и в городе живешь… Город как вызов в воспитании, против которого как против лома…
Есть страны, где не могу дышать, например Индия, мне там физически становится плохо на второй день. Есть страны, где трудно метафизически дышать, это Америка. Там просто трындец. Накрывает уже через неделю, и Розенбаум начинает нервы трепать с его «Кто мы с тобою здесь на самом деле?… здесь нет Отечества и отчеств тоже нет». Бухать хочется не просыхая.
5 месяцев вдали от Москвы. Как будто легкие воздухом прочистил и стал замечать, что внутреннее отношение к метафизике этого города стало опасно смещаться в сторону внутреннего же восприятия Штатов. А я ж типа «москвич».
Один час с сыном в Алексеевке и один час с сыном в Москве — как две вселенные. Городская среда сама задает темп и энергетику.
А шум? Только подышав тишиной деревни начинаешь осознавать всю токсичность этого шума из звуков, картинок, информации. И понимать, насколько психика перегружена его обработкой, фильтрацией и защитой.
Подумать времени нет. Ловишь хоть какую-то тишину, и мозг сразу переходит хотя бы в режим восстановления. Не до размышлений и рефлексий.
Но шум этот московский еще и на порядки глушит внутреннюю восприимчивость к тщеславию, лицемерию, эгоизму. Этого так много вокруг, что «принюхиваешься» и перестаешь обращать внимание. И за собой тоже перестаешь обращать внимание.
Взрослым чуть проще. Пережито больше, воспитывали нас лучше. А с детьми — ну просто беда. Не слышат и не чувствуют. Даже самые чистые внутри.
Город и Деревня.
Есть мнение, что логика обстоятельств сильнее логики намерений.
В деревне запросто делать замечания чужим детям. И дети слушают взрослых, потому что уважение к старшим — это часть культурного кода.
В городе — скорее родители тебе же глаза и выцарапают, если ты их чаду строгое замечание сделаешь. Да и в городе на детей, в большинстве своем, всем плевать. Взрослые сами по себе. Дети сами по себе.
Количество человеческого дерьма на квадратный метр в большом городе запредельно. И нужно быть очень сильным, чтобы не цеплять это всё. В деревне не так, слишком все на виду. Трудно замылить и спрятать. И на детей просто физически больше времени остается.
Получается, что логика обстоятельств большого города сильнее родительских намерений?
Хотя... возможно, эти завывания — просто оправдание собственного родительского же разгильдяйства.
17.07.2020