Природа русского бунта
И в этом же заложена страшная циклическая ошибка эмпатичной общины. Когда приходит кто-то и говорит «ну…так и быть давайте теперь я», ему все становятся благодарны. Потому что при выборе власти эмпатичный человек бессознательно переносит свою внутреннюю этику на рвущегося к власти, и у него нет ни слов, ни возможности даже вообразить противоположного по целям и методам человека. Человека, который идет к власти ради корысти. Которому послать других на смерть — никакая не проблема, а способ самоутверждения.
Какова природа преклонения русского человека перед властью?
Он преклоняется не реальной власти, а образу, построенному в собственной психике. Искренне веря, что правитель со всей трепетностью думает о каждом, преодолевая невероятную боль, с постоянно щемящим сердцем разрывающимся от страданий, тем не менее все-таки выполняет свой долг. И эмпатичный даже представить не может, что благословляет на царство того, у кого и близко нет значимости сердечных отношений.
«Удивительно устроено русское сердце, столь велика в нем жажда встречи с родной душой, столь неистребима вера в возможность такой встречи, что готова она распахнуться бескорыстно перед каждым, довериться любому, веруя свято, что каждый и всякий сам способен на столь же беззаветную открытость». Ф.М. Достоевский. Дневники 1887.
Когда эмпатичный человек сталкивается с действительностью, с ложью, с обманом, с корыстью, то в какой-то момент, преодолев все свои внутренние барьеры защиты психики от разрушения нарисованного образа, он все-таки доходит до осознания, что «царь-то не настоящий». И такого человека срывает.
Тогда начинается «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», где режут всех, и виноватых и не виноватых. Но природа этой неистовости не в том, что «Царь плохой». Режут за обман мечты. За разрушение того идеала, который человек построил в своей голове.
Как пишет Бердяев
«Русский дух хочет священного государства в абсолютном и готов мириться с звериным государством в относительном. Он хочет святости в жизни абсолютной, и только святость его пленяет, и он же готов мириться с грязью и низостью в жизни относительной».
Только Бердяев, скорее всего, глубоко ошибается про «готовность мириться». В восприятии эмпатичного человека, живущего в деревне, «государство и правители» вообще абстракция, настолько далекая, что почти мифологизированная. Для него реальный мир — это Маша, Петя, Вася. А на большее его уже не хватает. А как можно мириться с тем, чего не существует?
Как это проявляется сегодня?
Если вам повезло встретить талантливого ученого или инженера, чистого сердцем. И если он вам поверил и с восторгом на вас смотрит, то упаси вас Боже использовать его в режиме «ничего личного». Как только до него дойдет, что «вы не такой», он вас проклянет. И начнет вести себя абсолютно иррационально. И даже в нейтральные отношения никогда не вернутся.